Опять в наших и не наших интернетах поднялся шум по поводу того, зачем же в Белоруссию приезжал спецпредставитель США по Украине Кит Келлог.

Белорусы, естественно, видят в этом доказательство своего величия и огромного влияния Минска на мировую политику. У них своя дурка, отличающаяся от украинской, конечно, но все-таки дурка, так что не будем их трогать.

Украинцы, в свою очередь, радуются, что американцы перекупают российского союзника, и предвкушают, что уже очень скоро Лукашенко вонзит Путину нож в спину.

И мриють, что когда Россия и Белоруссия окончательно рассорятся, украинские «воины света» зайдут на территорию Синеокой и как следуют по-бандеровски «порезвятся», несмотря на то, что белорусы о чем-то там с Келлогом договорились.

Европейские и американские СМИ через свою «аналитику» по поводу визита Келлога в Минск еще раз хотят донести до Москвы свои хотелки по Украине.

Они точно так же просты, предсказуемы и ожидаемы для Кремля, как и абсолютно неприемлемы.

Запад желает, чтобы Москва не требовала от Украины территориальных уступок, то есть отступила от принципа учета реалий на земле и заключила мирный договор с Киевом почти на украинских условиях.

Также Запад желает немедленного прекращения огня, дабы дать украинским нацистским формированиям хоть какую-то передышку.

Иными словами, Белый Дом хочет, чтобы Россия и Украина заключили мирное соглашение, по итогам которого, не устану повторять, Украина бы почти что победила, а Россия почти что проиграла.

Это единственный вариант, который устраивает Коллективный Запад, если, разумеется, этот самый Коллективный Запад хочет сохранить на Украине лицо.

Все остальное, уж простите, особенно утеря Украиной территорий де-юре, будет поражением Запада, а не сохранением лица.

А после заключения этого самого договора Запад бы все равно не успокоился и продолжил бы накачивать Украину вооружением, готовя к следующему этапу войны с Россией.

Мог ли всё это Келлог обсуждать с Лукашенко? Мог ли интриговать, склоняя к предательству или, как любят выражаться лимитрофники, к смене политического вектора?

Мог. И наверняка даже это делал.

Но, видите ли, в чем дело, американцы – прагматики, а все вышеописанное это дипломатическая лирика – цели, требующие долгой проработки и еще неизвестно осуществимые ли.

А Украина задыхается уже сейчас, причем как в военном, так и в экономическом плане. Уже многими было объявлено, что визит Келлога носит срочный, а значит и сугубо практический характер.

Нет, все эти сказки и мрии, что я описал выше, Келлог, повторюсь, с Лукашенко обсуждал, поскольку политический крючок всегда лучше закинуть раньше, чем позже.

Но ответа прямо сейчас на все эти мерехлюндии он, естественно, не потребовал. А попросил о самом главном – о том, ради чего, собственно, и прилетел.

О гарантиях ненападения, в том числе посредством артиллерии, РСЗО и БПЛА Белоруссии на Украину и недопущения наступления российских войск на Украину с севера через территорию Белоруссии.

Зачем? А чтобы Зеленский мог спокойно раздергивать на подразделения украинскую группировку войск, расположившуюся, как на Украине говорят, «на белорусском направлении».

Напомню читателю, что в непосредственной близости от украино-белорусской границы находятся 15 тысяч боевиков ВСУ. А дальше в тыловых районах еще, по разным данным от 35 до 55 тысяч боевиков, приписанных именно «к белорусскому направлению».

И так как у Зеленского начались проблемы с мобилизацией, хоть пока и не критичные, да и российская армия организовала несколько дополнительных точек давления на фронте, пара-тройка десятков тысяч боевиков, которых можно сдернуть с белорусского направления, вполне могут дать Киеву месячную передышку.

Источник

Вот зачем реально в Минск приезжал Келлог.

Спецслужбы Ирана задержали трёх сотрудников украинской разведки в Исфахане.

Служба безопасности КСИР совместно с другими силовыми ведомствами Ирана арестовала троих сотрудников украинской разведки, которые готовили диверсию на заводе по производству беспилотников в Исфахане, сообщает агентство Tasnim News.

По данным КСИР, трое украинцев были вооружены и находились в процессе подготовки теракта на военном объекте.

Верховный суд Ирана, как сообщает СМИ, приговорил арестованных к смертной казни через повешение, приговор должен быть приведён в исполнение в течение двух недель. Официальных комментариев Киева пока нет.

Пресс-служба ЦАХАЛ сообщает, что целями для израильских истребителей стали военные объекты в иранской провинции Керманшах.

Операция продолжается на фоне масштабного обмена ударами между сторонами в ночь на 23 июня — ранее в Хайфе и Тель-Авиве прогремели мощные взрывы после пуска около 30 иранских ракет.

Одновременно с этим система ПВО была активирована в Тегеране: агентство Fars сообщает о серии взрывов над столицей Ирана, зафиксированы светящиеся объекты в небе — предположительно, израильские БПЛА.

Израильская армия заявила о поражении стратегических целей на территории Ирана, включая ракетные склады, пусковые установки и радиолокационные станции в провинциях Керманшах и Хамадан.

Также сообщается об уничтожении зенитной ракетной системы в районе Тегерана.

https://rusvesna.su/news/1750662860

ЦАХАЛ сообщил об авиаударах по шести иранским аэродромам в западной, восточной и центральной частях Ирана.

В результате ударов уничтожено не менее 15 самолётов, включая истребители F-14, F-5, а также самолёт-заправщик.

В Керманшахе израильская авиация нанесла удары по складам ракет «земля-земля» и пусковым установкам, нацеленным на территорию Израиля.

По заявлению Армии обороны Израиля, также поражены взлётно-посадочные полосы и подземные ангары, что значительно ослабило воздушно-военные возможности Ирана.

https://rusvesna.su/news/1750664292

Российские военные нанесли удар по центру подготовки бойцов Вооруженных сил Украины (ВСУ) в Сумской области. Об этом сообщает Telegram-канал «Изнанка».

На кадрах, снятых с воздуха, запечатлен момент поражения центра подготовки мобилизованных украинских военнослужащих. Уточняется, что он располагался на базе санаторного комплекса «Олдыш» под Сумами. Для удара Вооруженные силы (ВС) России применили оперативно-тактический ракетный комплекс «Искандер-М».

«В дневное время личный состав разошелся по точкам, поэтому удар наносили уже ночью. Обе ракеты пришли точно по местам размещения боевиков, после второго возник сильный пожар. В результате было уничтожено не менее 80 боевиков [ВСУ] вместе с офицерами и инструкторами», — рассказал собеседник Telegram-канала.

Ранее в сети появилось видео удара «Искандера-М» по военному полигону ВСУ под Херсоном. Он находился в Давыдов Броде.

Екатерина Грищенко 

Екатерина Грищенко

---

Михаил Мягков

---

Если сегодня спросить у наших сограждан, где такой город Перемышль и что за сражение произошло за него в июне 1941 года, — вряд ли много человек в нашей стране сразу найдутся вам ответить. Действительно, бои за Перемышль в 1941 году как-то не вошли в нашу широкую общественную память. Мало мы знаем и о самом городе, поскольку сегодня это — польский Пшемысль; он находится недалеко от границы с Украиной.

Но дело в том, что в конце июня 1941 года, сразу после нападения Германии на Советский Союз, там шли действительно очень тяжёлые бои. Более того, не в пример другим участкам советско-германского фронта, эти бои были успешными для нас. Это был первый город, который освободила Красная Армия всего на второй день после начала великих сражений.

Как же на самом деле происходили события? Наш Перемышль был восточной частью города. Жилые кварталы делились тогда рекой Сан на две части: вражескую — входившую в генерал-губернаторство (бывшие польские территории, оккупированные немцами), и территорию, принадлежавшую Советскому Союзу. Когда немцы планировали свою операцию «Барбаросса» и, в частности, захват Украины, они прежде всего предполагали, что 17-я армия вермахта быстро захватит мосты через Сан, оккупирует Перемышль и дальше безостановочно будет продвигаться ко Львову и Киеву, по пути окружая и уничтожая советские войска. Наша оборона упиралась в этом районе на Перемышльский укреплённый район, позиции 99-й стрелковой дивизии и заставы пограничников. Первыми в бой с врагом вступили бойцы 92-го погранотряда. Далее в тылу располагались 6-й полк НКВД и гарнизоны 99-й стрелковой дивизии. Живой силы у нас было не так много, но это были крепкие закалённые бойцы, которые получили достаточно хорошую выучку ещё в предвоенное время.

В 4 часа 10 минут 22 июня германские войска разорвали границу с Советским Союзом в районе Перемышля. После артиллерийской подготовки началось форсирование реки Сан на плотах и резиновых лодках. Но как только немцы вступили на мост через реку, дошли до его середины, пограничники открыли дружный огонь. Немцы, по свидетельству очевидцев, умывались в собственной крови. Германские передовые подразделения попытались обойти мост сверху и снизу по течению, но пограничники не позволяли им этого сделать.

Советские бойцы и командиры сражались до последнего. Можно вспомнить подвиг 9-й погранзаставы лейтенанта Слюсарёва, который удерживал занимаемые позиции несколько дней, не сдавая их противнику. В легенду вошёл подвиг заместителя начальника погранзаставы лейтенанта Нечаева: оставшись на заставе один, он отбивался до последнего, а потом взорвал и себя, и приближающихся немцев гранатой, тем самым оставив своё имя бессмертным.

Тем не менее немцам удалось к 14-ти часам дня 22 июня захватить практически все кварталы Перемышля. Но наши воины не думали сдаваться и отступать. В этот же день был принят план контрудара частей 99-й стрелковой дивизии, полка НКВД и пограничников с применением артиллерии. Уже на следующие сутки, используя данные разведки, сведения, полученные от вражеских «языков», советские войска нанесли свой разящий удар. Атака была настолько стремительной, что немцы были быстро выбиты из основной части Перемышля. Граница по реке Сан восстановлена. Некоторые наши отряды даже оказались на вражеской территории, весьма перепугав немецкие тыловые службы.

Нашим кадровым частям помогали и мирные жители. Уже в первый день войны некоторые из них вступили в народное ополчение Перемышля, вооружившись винтовками и гранатами, взятыми с армейского склада. Хотя и небольшое по количеству (всего около 200 человек), это было первое народное ополчение в СССР за годы войны.

Тем временем сражения в Перемышле и вокруг него продолжались. Отбивая натиск противника, Перемышльский укрепрайон уничтожил всего за эти несколько дней боёв до 4000 немецких солдат и офицеров, а сам при этом потерял всего 4 человека! Вот цена войны на этом небольшом участке фронта! А как бы развивались события на всём советско-германском фронте, если бы Красная Армия была полностью готова к отражению агрессии и сражалась так, как в Перемышле?

Город был оставлен только 27 июня 1941 года по приказу свыше — после того, как немцы, обходя Перемышль, развернули своё наступление на львовском направлении.


Перемышль — особая страница в летописи приграничных сражений Красной Армии с перешедшим в наступление вермахтом. Память о ней не должна стираться в нашей памяти. Перемышль 1941 года был хотя и маленькой, не столь значительной, но нашей первой оборонительной победой.

https://www.youtube.com/watch?v=llrF3PCI-Pw

23 июня 1710 года шведский гарнизон Выборга сдал город войскам Петра I

После того, как в ходе Северной войны со Швецией русские войска взяли крепости Нотебург (Орешек) и Ниеншанц, Выборг остался единственным форпостом, из которого шведы могли угрожать только что основанному Санкт-Петербургу. Чтобы обезопасить свою новую столицу и базы Балтийского флота, Петр I еще в 1706 году пытался взять Выборг. Тогда, в начале октября 1706 года русские войска выступили к крепости. Осадной армией командовал cподвижник Петра I генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин, сам царь находился в войске инкогнито в качестве «полковника». Царь решил взять город исключительно сухопутными силами, без участия флота, что не позволяло обеспечить полную блокаду крепости. Русская артиллерия непрерывно четверо суток днем и ночью обстреливала город, но это не заставило гарнизон сдаться. Недостаток сил, провианта и подступающая зима вынудили Петра I снять осаду.

Ярким событием во время неудачного похода на Выборг 1706 года был подвиг солдат-преображенцев под командованием сержанта Михаила Щепотева. Сорок восемь воинов вышли на небольших лодках, чтобы захватить стоявшие в бухте Выборга шведские купеческие корабли, но в тумане наткнулись на военный бот «Эсперн» с пушками и командой свыше 100 человек. Несмотря на то, что русские солдаты были в меньшинстве, они решили атаковать неприятельское судно. В ходе абордажного боя часть шведов была уничтожена, более 20 – взято в плен. Из русского отряда в живых осталось только 18 человек. Известие об этом бое так подействовало на Петра I, что он приказал похоронить павших героев с воинскими почестями в Санкт-Петербурге.

Царь не оставлял планов взять балтийскую крепость, но, когда летом 1708 года в русские пределы вторгся шведский король Карл XII со своей армией, Выборг отошел на второй план. Второй раз русская армия осадила Выборг после Полтавской победы 1709 года, в которой шведская армия была разгромлена. Соответственно, осажденным второй раз шведам уже неоткуда было ждать серьезной помощи.

В конце марта 1710 года русская армия под командованием Ф.М. Апраксина за два дня по льду перешла от Кронштадта и 1 апреля (21 марта по старому стилю) осадила город.  В составе русских войск было 8 000 человек с артиллерией, в то время как гарнизон Выборга насчитывал 6 000 солдат, около 150 пушек. Обстрел крепости начался с первого дня осады, но до прихода подкреплений активных боевых действий осаждавшие не вели. В мае к крепости подошел русский флот, который доставил дополнительные силы, в том числе оба гвардейских полка – Преображенский и Семеновский, более сотни пушек и мортир. В составе флота как контр-адмирал присутствовал Петр I. Он осмотрел крепость, ознакомился с ходом осадных работ и в середине мая отбыл в Кронштадт, оставив командующему подробную инструкцию о взятии города.

К концу мая из Петербурга по суше прибыли четыре свежих пехотных полка. Общая численность русских войск составила около 18 000 человек, что обеспечивало подавляющий перевес сил. На рейде, для прикрытия с моря, стояла гребная флотилия под командованием Ивана Федосеевича Боциса. Полное превосходство оказалось на стороне русской армии.

Шведский флот, пытаясь помочь осажденным, несколько раз стремился прорваться к городу, но огонь береговых батарей и галерного флота заставлял его каждый раз отступать обратно. Один раз шведы пробовали высадить десант на побережье, но русские галеры не допустили такой возможности.

К началу июня русские завершили осадные работы и практически окружили крепость кольцом батарей. Адмирал Апраксин предложил коменданту Выборга сдаться, чтобы избежать лишнего кровопролития, но получил отказ. Тогда русский командующий спланировал проделать брешь в стенах, через которую можно будет пойти на штурм. 12 (1 по старому стилю) июня 1710 года началась бомбардировка крепости из всех орудий, продолжавшаяся пять дней. Шведы упорно сопротивлялись, обстреливая осаждавших, но город получил сильные повреждения, а крепостная стена на одном участке вовсе обрушилась, открыв широкий пролом.

Русские войска уже были готовы к штурму, для этого были даже специально наведены два моста, как в русский лагерь прибыл шведский парламентер с предложениями о сдаче. Очевидные успехи русских войск и отсутствие надежды на помощь заставили коменданта Выборга полковника Магнуса Шернстоле пойти на капитуляцию. 23 (12 по старому стилю) июня 1710 года шведский гарнизон Выборга сдал город войскам Петра I. Гарнизон, от которого осталось менее 4 000 человек, был взят в плен, в Швецию отпустили только больных и раненых шведских солдат и офицеров. Победители получили богатые трофеи: более 140 пушек, 7500 шпаг, свыше 5000 единиц ручного огнестрельного оружия, множество снарядов и пороха.

Все участники осады получили царские награды. Офицерам вручили золотые медали, рядовым серебряные, а командующий Федор Михайлович Апраксин был награжден высшим орденом Андрея Первозванного.

После 1710 года Выборг, с небольшим перерывом в XX веке, находился в составе российского государства.

Павел Коротич

Какими запомнились немецко-фашистским оккупантам те, кого нацистская пропаганда презрительно именовала «недочеловеками»? «Не было чувства, что мы входим в побежденную страну» – так писали гитлеровцы о первых сражениях Великой Отечественной войны

Войну против Советского Союза нацисты рассчитывали завершить быстро и без больших потерь – так, как это было в Польше и Франции. Генерал-полковник Гейнц Гудериан, летом 1941 года командовавший 2-й танковой группой, писал в книге воспоминаний: «Верховное командование думало сломить военную мощь России в течение 8-10 недель, вызвав этим и ее политический крах… Думали даже с началом зимы вывести из России 60–80 дивизий, решив, что оставшихся дивизий будет достаточно для того, чтобы в течение зимы подавить Россию».

Освоить русский алфавит

Подобные настроения были распространены и среди рядового состава вермахта и СС. Горный егерь Зигфрид Эрт признавал: «Мы думали, что война быстро закончится. После наших успехов во Франции и в других местах мы не думали, что она долго продлится».

Еще более оптимистично выглядели прогнозы адъютанта командира танкового полка лейтенанта Гельмута Ритгена, планировавшего жениться по окончании войны. Будучи профессиональным математиком, он, по его собственным словам, «попытался вычислить продолжительность данной кампании исходя из продолжительности предыдущих кампаний в Польше и во Франции, исходя из имеющихся у нас сил, а также расстояний и ряда других факторов». «В результате получилось, что война должна завершиться к концу июля. Так что на 2 августа вполне можно назначать свадьбу», – полагал он.

Хотя планы предстоящего нападения на Советский Союз долгое время держались в строгой тайне, подготовка к операции шла полным ходом. Офицер танковых войск гауптман Александр Штальберг свидетельствовал: «В июне поступил приказ, ясно дававший понять, чего нам следует ожидать… Каждый солдат, от простого рядового до командира соединения, должен был освоить русский алфавит. Каждый обязан был уметь читать надписи на картах и дорожных указателях на русском языке. Это, разумеется, говорило само за себя…»

«18 июня 1941 года командиров батальонов известили о том, что через несколько дней начинается операция против России в соответствии с планом «Барбаросса». Три дня прошли в напряженном ожидании важного события», – отмечал в мемуарах офицер Ганс Киссель. Похожими были воспоминания лейтенанта Готтфрида Эверта: «Вечером, за несколько часов до начала войны, нам зачитали обращение Гитлера. Было сказано, что завтра в три утра мы наступаем, были выданы боеприпасы, и дело началось. Все было очень быстро. Возможности о чем-то подумать не было. Помню, вечером ко мне подошел старый фельдфебель и как-то очень неуверенно и удивленно спросил: «Скажите, господин лейтенант, может, вы мне можете объяснить, почему мы нападаем на Россию?» Что я мог объяснить?! Такой приказ! Мы были очень удивлены». [Да ладно! Какая неожиданность! - мое прим.]

Удивлены, правда, были далеко не все. Переброска войск к советской границе началась задолго до 22 июня. А планов по завоеванию «жизненного пространства» на востоке Европы для немецкого народа Адольф Гитлер никогда и не скрывал.

Все средства хороши

Воевать с СССР нацисты готовились с неслыханной доселе жестокостью. Именно такая установка содержалась в приказе командующего 4-й танковой группой генерал-полковника Эриха Гёпнера, зачитанном перед вторжением гитлеровцев в Советский Союз: «Война против России является важнейшей частью борьбы за существование немецкого народа. Это давняя борьба германцев против славян, защита европейской культуры от московско-азиатского нашествия, отпор еврейскому большевизму. Эта борьба должна преследовать цель превратить в руины сегодняшнюю Россию, и поэтому она должна вестись с неслыханной жестокостью…»

Так она и велась. Многие гитлеровские вояки без тени смущения рассказывали о совершенных ими преступлениях в письмах и дневниках. Рядовой Эмиль Гольц, воевавший в составе 29-й моторизованной пехотной дивизии 2-й танковой группы, отразил в своем дневнике такой эпизод: «28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцов мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают все, что не успели сделать мы».

А вот что писал в июле 1941 года ефрейтор 25-го саперного батальона Ганс Хайль: «Русские – настоящие скоты. Приказ – в плен никого не брать. Любое средство для уничтожения противника правильно. Иначе нельзя справиться с этим сбродом». Он же зафиксировал в дневнике такое признание: «Мы отрезали русским пленным подбородки, выкололи глаза, отрезали зады. Здесь существует один закон – беспощадное уничтожение. Все должно протекать без так называемой гуманности».

Ее не было и в помине. Свидетельством тому служит дневник боевых действий 322-го полицейского батальона. Он дает представление о «трудовых буднях» этого подразделения:

«2 августа 1941 г.

В результате быстро проведенной батальоном специальной акции по аресту коммунистов в Беловеже и окрестностях из 72 перечисленных в списке коммунистических функционеров удалось арестовать и расстрелять 36 чел., в том числе 5 евреев, 6 женщин, в их числе 1 еврейка. 2 арестованных еврея были расстреляны за попытку к бегству.

15 гражданских пленных, которые были изобличены в коммунистической деятельности, сегодня также были расстреляны батальоном.

Одновременно 1-я рота сегодня была направлена на подавление вспыхнувшей забастовки на лесозаводе в Беловеже (Городок). При этом за подстрекательство к забастовке 19 зачинщиков, в том числе 4 женщины, были расстреляны. Таким образом, сегодня батальоном расстреляно 72 чел.»

Происходили вещи, которые казались немыслимыми в ХХ веке. Писатель Илья Эренбург в статье «Фриц-нарцисс» процитировал попавшее к нему в руки письмо гитлеровца Иоганна (фамилия неизвестна) его приятелю обер-ефрейтору Генриху Рике: «Я скальпировал русских. Я отнес скальпы, как трофеи воина, к себе. Хо-хо, нож убивающего заговорил! Надеюсь, милый Генрих, тебе это понравится».

Упорное сопротивление русских

Впрочем, расчеты нацистов и их сателлитов на легкую прогулку по бескрайним российским просторам не оправдались. Пулеметчик Михаэль Загер вспоминал: «22 июня мы в боях не участвовали… У меня есть фото, сделанное в этот день. Далеко впереди мы видели большой взрыв. Говорили, что там взорвался русский склад боеприпасов. Запомнился первый сильный русский артиллерийский обстрел. Он пришелся по месту, где мы еще полчаса назад спали в сене. Деревня, из которой мы только что вышли, была практически уничтожена. Это очень сильно на меня подействовало».

Потрясен был и лейтенант Губерт Бекер: «Это был знойный летний день. Мы шли по полю, ничего не подозревая. Вдруг на нас обрушился артиллерийский огонь. Вот так и произошло мое боевое крещение – странное чувство. Тебе сказано идти туда-то, и в следующую секунду ты слышишь звук, который уже ни с чем не перепутаешь. Тебе кажется, еще секунда – и тебя продырявят насквозь, но тебе каким-то образом везет. Рядом со мной находился мой командир, офицер, поэтому и нужно было показать себя героем в его глазах. Можно, конечно, и упасть на землю, это проще всего. И тут ты замечаешь лежащего впереди немецкого солдата: рука неуклюже задрана и на пальце поблескивает обручальное кольцо, голова – кровавое месиво, а рот забит жужжащими мухами. Вот так я увидел первого убитого на этой войне».

Сводка Верховного командования вермахта (OKW) подвела итог первого дня войны: «Создается впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление». Вечером 23 июня отдел разведки и контрразведки штаба 9-й немецкой армии донес: «Русские сражаются до последнего, предпочитают плену смерть (приказ политкомиссаров). Большие потери личного состава, мало пленных».

Хорошо информированный начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер констатировал в своем «Военном дневнике»: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо». Вскоре Гальдеру «стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам».

Особая раса

Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер не скрывал изумления: «На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть».

Настоящее потрясение испытал и командир 3-го батальона 18-го пехотного полка группы армий «Центр» майор Нойхоф. Это случилось в тот момент, когда 800 его вояк были обстреляны пятью красноармейцами. Срывающимся от волнения голосом Нойхоф признался батальонному врачу: «Я не ожидал ничего подобного. Это же чистейшее самоубийство – атаковать силы батальона пятеркой бойцов».

Если солдатам одних немецких частей первые недели войны запомнились беспрерывными пешими маршами в изнуряющий летний зной, то участь других подразделений вермахта оказалась иной. Старший ефрейтор 5-й роты 35-го мотополка 25-й мотодивизии Герман Шварц так изложил в дневнике события восьмого, девятого и десятого дней войны:

«29 июня. На рассвете мы достигли реки Буг. Пограничный городок полностью разрушен. Гражданское население, очевидно, было выброшено из кроватей выстрелами. Я полагаю, что большая часть из них сгорела. Видны многие немецкие могилы, даже массовые могилы с 5–7 убитыми солдатами. Русские здесь хорошо оборонялись…

30 июня. К обеду мы достигли города Луцка. Город сильно пострадал. Целые кварталы почти полностью сожжены. Если до обеда можно было говорить о немецком господстве в воздухе, то после обеда видны были исключительно русские самолеты. Самое интересное началось за Луцком. Мы, а также находящиеся рядом зенитные позиции подверглись вторичному налету вполне современных, похожих на Do 17 тяжелых бомбардировщиков. Мы совершенно не могли подумать, что это могут быть русские самолеты. Только тогда, когда они сбросили свои яички над нашими головами, наши сомнения улетучились…

1 июля. Наступаем вдоль шоссе. За ночь русские укрепились в отдельных домах и обороняются из них. Пытаемся отогнать их обратно в лес. Дошли до одного хутора. Дальнейшее продвижение невозможно. Со всех сторон сыпят по нам. Несколько часов лежим на хуторе. Больше там продержаться не могли. Вынуждены были отступить. Русские стреляют как бешеные. Орудийные снаряды разрываются слева и справа от нас. Мы себя почувствовали неважно. Русские продвинулись далеко вперед к лесу, находящемуся на расстоянии примерно 1 километра левее нас. Если им удастся пробраться правее, то они окажутся в тылу у нас.

Мы уже вырыли себе окоп, когда получили приказ: прекратить рытье окопов, рота переходит на новую, главную оборонительную линию. За 50 метров до главной оборонительной линии нас внезапно обстреляли. Огонь усилился. Мы не верили своим глазам: это русские занимают нашу главную оборонительную линию, к которой мы приближались. И вот наступил настоящий ад. Стреляют со всех сторон – спереди, справа и слева. Настоящая адская котловина. Русские преследуют нас по пятам…

Батальон собирается, вернее, собираются остатки. Из 7-й роты осталось только 16 человек. У нас не хватает 50. Идем дальше, мы составляем резерв, никто из нас, пожалуй, больше недееспособен. Ни одного живого офицера».

Отражать атаку красноармейцев летом 1941 года довелось и рядовому Менку из роты 20-миллиметровых зенитных орудий полка «Великая Германия». Позже он рассказывал: «Орудие приходилось заряжать постоянно, только мелькают руки заряжающего. Приходилось периодически менять перегретые стволы орудия, для этого расчет вынужден был вылезать за бронированный щиток. Раскаленный ствол вытаскивали голыми руками, отчего ладони покрывались волдырями ожогов. Повсюду мелькали руки, эти постоянные крики подать заряды, люди не слышали их, оттого что глохли от выстрелов… За всем этим времени на страх уже просто не хватало – мы были вынуждены вести огонь беспрерывно, потому что русские метр за метром неудержимо приближались».

Города не сдаются без боя

Далеко не все советские города немцам удавалось захватывать без боя и потерь. Воевавший в Прибалтике лейтенант Готтфрид Эверт вспоминал: «Когда брали Ригу, я был в передовом отряде, составленном из моторизированной части и нашей роты. Нашей целью были мосты под Ригой. Тяжелейшие бои. Мост, который мы должны были захватить, взлетел на воздух прямо передо мной. Я не добежал до него 15 метров. В тот день у нас в роте погибло более 30 человек. При взятии Риги моя рота потеряла всех офицеров. Командир роты погиб, двое взводных были ранены».

Передовые части 18-й немецкой армии ворвались в Ригу 29 июня, однако решительной контратакой 10-го стрелкового корпуса генерал-майора Ивана Фадеева враг был выбит из столицы советской Латвии. Причем существенную помощь красноармейцам оказали рижане – факт, о котором нынешние правители Латвии предпочли забыть. Только 1 июля ценой больших потерь гитлеровцы захватили город.

Пауль Карл Шмидт, в годы войны работавший в Министерстве иностранных дел Германии, после ее окончания написал книгу, которую опубликовал под псевдонимом Пауль Карелл. Вот какой на страницах этой книги предстала оборона Лиепаи:

«Вечером 24 июня полковник Ломайер со своим 505-м пехотным полком находился в 12 километрах от Лиепаи. 25 июня он попытался с ходу овладеть городом. Пехотинцы и матросы штурмового батальона военно-морских сил под командованием капитан-лейтенанта фон Диста, подчиненного Ломайеру, на узкой полоске суши штурмовали крепостные укрепления, но безуспешно… 27 июня русские предприняли внезапное наступление, сумев даже прорвать кольцо немецкого окружения, их ударные группы прорвались к побережью, создав тем самым угрозу на этом участке немецкого фронта. Лишь ценой огромных усилий немцам удалось ликвидировать возникшую брешь. В полдень батальоны 505-го пехотного полка и ударные подразделения пехоты смогли прорваться в южную оконечность крепости. В последующие дни начались уличные бои.

Битва не утихала в течение двух суток. Хитроумно замаскированные пулеметные гнезда русских в забаррикадированных домах подавили, лишь применив против них тяжелые полевые орудия, гаубицы и минометы.

Оборона Лиепаи была блестяще организована. Каждого солдата отличала высокая выучка и фанатичная храбрость. Подразделения без раздумья жертвовали собой ради того, чтобы обеспечить своему командованию время на перегруппировку и подготовку наступления. И вообще, готовность пожертвовать малыми подразделениями ради спасения более крупных явилась неотъемлемой составной частью советского военного искусства – именно это и стало причиной тяжелых потерь немцев».

После недели боев генерал-полковник Франц Гальдер констатировал: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека…» Ему, сам того не ведая, вторил капитан 18-й танковой дивизии: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, которое у нас было во Франции, не было чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив, здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было». О том же говорил позднее и начальник штаба 4-й армии генерал Гюнтер Блюментритт: «Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои».

Городов и деревень, за которые с переменным успехом шли ожесточенные бои, с каждым днем становилось все больше и больше. И это не сулило гитлеровцам ничего хорошего.

«Настоящая война началась только сейчас»

Столь неприятное для себя открытие летом и осенью 1941-го сделали миллионы немецких солдат и офицеров, которые 21 июня были уверены в том, что война долго не продлится. Общее настроение точно передал ефрейтор Конрад Думлер в письме к брату:

«Четыре года я в армии, два года на войне, но мне начинает казаться, что настоящая война началась только сейчас. Все, что было до сих пор, – это учебные маневры, не больше. Русские – отчаянные смельчаки, они дерутся как дьяволы. В роте не осталось уже почти никого из старых товарищей. Кругом новички, но и они не задерживаются. Каждый день составляются длинные списки убитых и раненых. Командование убаюкивает нас, как маленьких детей, уверяя, что мы близки к победе. Эта самонадеянность опротивела, ибо собственными глазами солдаты видят, что делается».

Осенью 1941 года у немцев вошла в обиход поговорка «Лучше три французских кампании, чем одна русская». Вскоре сравнения с победным шествием вермахта 1939–1941 годов по Европе утратили смысл: на Восточном фронте шла принципиально иная война. Со стороны Третьего рейха и его сателлитов это была война на уничтожение, со стороны советского народа – Великая Отечественная война до полной победы над беспощадным и ненавистным врагом. Компромисс был невозможен.

События и факты, зафиксированные военнослужащими вермахта и СС, опровергают «теорию» о поголовном бегстве Красной армии. Символично, что уже на четвертый день войны один из разработчиков стратегии блицкрига генерал-лейтенант Эрих Маркс попал под обстрел, был тяжело ранен и в итоге остался без ноги.

Провалился и сам план молниеносной войны. Подтверждением тому стал приказ Гитлера, отданный им 3 января 1942 года. Нацист номер один потребовал: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего солдата, до последней гранаты… Каждый занимаемый нами пункт должен быть превращен в опорный пункт. Сдачу его не допускать ни при каких обстоятельствах, даже если он обойден противником».

Время бравурных маршей для нацистов закончилось…

Олег Назаров, доктор исторических наук

http://историк.рф/journal/лето-1941-го-глазами-врага/

23 июня 1724 года был подписан Константинопольский мирный договор России и Турции. Выгоды России обеспечил русский резидент в Стамбуле Иван Иванович Неплюев

23 июня 1724 года в столице Османской империи Стамбуле Россия и Турция подписали очередной мирный договор, по которому державы разграничивали сферы влияния в Закавказье. Он стал уже третьим по счету международным соглашением, заключенным между державами за последнюю четверть века. Правда, на сей раз явился не актом завершения военного противостояния двух мощных евразийских государств, а результатом усердной работы дипломатов. Не прибегая к грому пушек, стороны сумели договориться о разграничении своих интересов в Закавказье. Выгодный для России трактат стал результатом блестящей работы русского резидента в Стамбуле Ивана Ивановича Неплюева, искусно, но в то же время твердо и последовательно отстаивавшего национальные интересы, несмотря на первоначально жесткое политическое давление со стороны Турции и интриги европейских  дипломатов.

Россия, ставшая благодаря своей активной и успешной внешней политике империей, сохраняла по условиям Константинопольского договора юго-западное побережье Каспия, приобретенное ею по итогам Персидского похода Петра Великого. Таким образом, соглашение в бывшей столице Византийской державы подтверждало и закрепляло условия заключенного годом ранее в Санкт-Петербурге мирного договора между Россией и Персией. В свою очередь, Османская держава, вовремя подсуетившись, сумела воспользоваться серьезным ослаблением своей соседки. В результате султанской Порте отходили территории, принадлежавшие ранее Ирану: расположенный на севере страны Казвин, восточный Азербайджан (лезгинское Ширванское ханство, Тебриз), грузинское Картлийское царство и армянское Эриванское ханство.

Согласно подписанному в Стамбуле договору Россия и Турция взаимно обязывались содействовать сохранению Персии как государства, сама судьба которого висела на волоске из-за наступившей в стране смуты, ставшей результатом свержения  афганцами шахской династии Сефевидов. Важным итогом заключенного между Россией и Портой соглашения явилось недопущение последней к побережью Каспийского моря, а также выгодное государству Петра I разграничение сфер влияния двух стран в Кавказском регионе. Большое значение завизированный между Россией и Турцией трактат имел и для народов Восточного Кавказа: ведь их земли едва не стали ареной масштабного геополитического столкновения двух мощных держав с разрушительными для региона последствиями.      

Константинопольский договор 1724 года стал последней внешнеполитической акцией петровской России, финальным аккордом славного царствования, благодаря которому вчерашняя полуазиатская Московия, пребывавшая на задворках мировой дипломатии, стала играть одну из ведущих партий. Стамбульский трактат явился главным политическим итогом всей восточной политики Петра Великого, официально закрепив за Россией значительные территориальные приобретения. Безудержному османскому экспансионизму на Кавказе Российская империя поставила мощный и надежный заслон.

Дмитрий Зелов